И ладно бы, какой чужак, случайно заглянувший, так ведь Джереми! Он-то здесь который раз? И не вспомнить. Первый, второй, третий и все последующие визиты, окружающее приводило его в восторг:
-Невероятно,- шептал он, нежно поглаживая пунцовые щечки влюбленной Руд,- Если и есть на свете чудеса, то вот они, происходят со мной, прямо в этой твоей комнате!
Именно так и говорил. Глаза блестят, сердце стучит, даже в люстре отдается. Такая страсть кругом, что и топить не надо. Кругом зима, а у этих окно нараспашку. Снежинки на голые плечи садятся, а им хоть бы что.
-Как все чуднО устроено,- Руд поджала под себя босые ноги и провела пальцем по его руке, на которой стремительно таял ледяной кристаллик.- Почему она выбрала именно тебя?
Ее карамельные глаза изучали капельку воды:
-Где-то ведь она росла и для чего-то, становилась невозможно красивой, потом отправилась в полет, махала рукой горизонту и ловила искорки на платье. А потом- бац- открытое окно, голое плечо и вместо красоты- жалкая лужица.
И не поймешь, не то шутит, не то правда расстроилась.
Он рассмеялся и обнял ее крепко-крепко:
-Ничего удивительного! Просто все хотят к нам, в эту комнату, где пахнет счастьем. Ты что, не понимаешь,- Джереми резко вскочил и начал размахивать руками,- вот это угловое окно, и синие шторы, твои непонятные картины, копилка с башмаком и даже этот чудовищный диван в полоску,- все на свете дарит радость. Он моментально стал очень серьезным:
-Потому что я люблю тебя.
Когда они говорили о любви, все вокруг замирало. Часы тикали тихонько и смущенно, вода в батареях старалась не шуметь, а за окном деликатно переставало скрипеть старое-престарое дерево.
А однажды он пришел насовсем. Принес два пыльных чемодана и впечатал их в пол:
-Ты не бойся, вещей почти нет. Это ты любитель хлам копить, а я без багажа, практически.
Руд поежилась и полезла за свитером. Странно. Та же рубашка, те же рваные, цвета спящего ночного моря джинсы, те же глаза и даже стук в дверь совсем не изменился, а что-то не так.
-Глу-пос-ти,- подумала она, постучала ладонями по ногам и улыбнулась чемоданам:
-Ладно, ребята, не стойте тут в проходе, проходите в дом.
Не тут-то было, пыльные сумки будто приросли к полу.
-Что ж ты туда напрятал? Ладно, разбирайтесь сами.
Руд показала им язык и умчалась варить кофе, натягивая на бегу полосатые носки.
Странный прелый запах перебил даже крепкий кофейный аромат. Да что он там принес, прошлогодние листья?
Джереми стоял посреди комнаты над раскрытым чемоданом и недовольно оглядывал пространство сквозь пыльные стекла старых очков.
Она с любопытством глядела на его лицо:
-Ух ты, не знала, что у тебя очки,- Руд обвила руками его шею,- Тебе идет, только дай протру, а то они уже на солнечные похожи.
Он аккуратно отстранил ее:
-Я всегда их носил. Дома.
-Ну и ладно, хочешь, я тоже буду носить. Будем таскать их с собой и если наденем, в любой части Земного шара будем дома.
-А ты давно убирала комнату?
После этих слов его как будто в розетку включили. Он говорил, говорил и никак не мог остановиться. Ему не нравились картины, вещи на полках, диван и гороховые обои. Он тыкал пальцем в стеклянных шахматных королев на люстре и кричал: сними эту пошлятину. Слов было столько, что вода в батарее шумела изо всех сил, чтобы хоть как-то их заглушить.
Но Джереми больше не замечал знаков:
-И это ужасное окно, Руд. Как мы будем с ним жить, оно отвратительно.
Она поджала губы, пытаясь выглядеть строгой:
-Да оно всегда тут было. И ты его любил, ну вспомни! Там другой мир. И через подоконник туда-сюда бродят радостные сказки в ярких сапогах.
Он прикрыл ладонью лицо и вздохнул:
-Какие сказки, наведи лучше порядок. Лишнее выброси. Нам это не понадобится. Все, что необходимо в будущем, я принес с собой. А окно… Что ж, придется как-то пожить с ним до переезда.
Джереми все чаще заводил разговоры про старый хлам, пыль и несуразную комнату, которые так омрачают его существование. Его старые вещи не обсуждались. Он просто их принес и расставил по углам. А все, что оставалось здесь прежнего, вселяло в него гнев.
Постепенно, она перестала защищаться. Просто ныряла в огромный теплый свитер, обхватывала колени руками и отвечала ровно на каждую реплику. Как будто у нее спрашивали: а сколько тебе сахару в кофе?
Только старое дерево за окном не могло смириться и колотило ветками по стеклу, чтобы не было слышно ядовитых слов Джереми.
Одной из холодных, случившихся позже зим, ему показалось все особенно пыльным. Он распахнул окно и подставил лицо навстречу свежему воздуху. А задремавшие было сказки, давным-давно только этого и ждали. Ворвавшийся ветер сорвал с его носа старые пыльные очки.
Джереми беспомощно схватился за подоконник и медленно развернулся.
-Какая чистота, вот это краски, прям как тогда, в начале...
Яркий свет немного слепил глаза, и сердце вновь бешено заколотилось. Он вспомнил их первые дни, долгие разговоры, ощущение абсолютной красоты и запах счастья. Все вокруг было таким же, как в тот день. Каждая мелочь, каждая деталь в этой комнате была только для них. Даже это странное окно, за которым начинался придуманный мир.
-Как же так, -шептал он, озираясь по сторонам,- Невероятно!
-Руд! –он закричал так, будто они жили в огромном замке, а не тесной заставленной вещами комнате. -Руд, ну иди скорее сюда. Какая у нас красота, погляди!
Он заглянул на кухню, где слышался плеск воды.
Руд стояла спиной и чистила раковину. Волосы собраны в пучок, бесформенный серый свитер доходил до середины бедра. Вечно ей все велико, как маленькой. Надо срочно накупить новых ярких одежек. И носков в полоску. Он улыбнулся:
-Да оставь, она и так сияет, иди ко мне, взгляни!
Джереми положил ей руки на плечи и аккуратно развернул к себе.
На него, спокойно и отрешенно, смотрела усталая очень взрослая женщина. Потухшие глаза, морщины в уголках, губы поджаты, чтобы не выпустить ни одно лишнее слово.
-Я видела, Джереми,- тихо сказала она, глядя куда-то сквозь него. –Только будет еще лучше, если я вымою окно.
Руд взяла мокрую тряпку и принялась тереть едким порошком подоконник, на котором еще оставались едва заметные следы старых счастливых сказок.